ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Июнь 23, 2025

Очень счастлив за Галицкого, Мусаева и «Краснодар»!

— Как восприняли золото «Краснодара»? — спрашиваю Сулейманова о самом актуальном.

— Очень хотел, чтобы мой родной клуб выиграл этот трофей, сильно за него болел. Проснулся в восемь утра, чтобы посмотреть трансляцию матча с «Динамо». Думал, что дома «Краснодар» выиграет и не упустит такой шанс на золото, но все равно очень переживал. За президента, за главного тренера, с которым я работал в разных возрастах от детского до взрослого, за ребят, с которыми занимался в академии, за болельщиков, за город. Сколько людей хочется поздравить — всех не перечислить, включая, например, школьных учителей при нашей академии. Они все это заслужили, а Сергей Николаевич — больше всех! И, несмотря на разницу во времени, старался смотреть максимум возможных игр, если они только не начинались совсем рано.

Зимой волновался, что «Краснодар» совсем не усилился, думал, из-за этого будет тяжелее — игроков у «Зенита» больше. Волновался и по поводу травм — того же Джона Кордобу, если бы он сломался, заменить было бы тяжело. Хотя Федя Смолов тоже, считаю, хорошо справлялся, но он все же в этом сезоне играл чуть глубже, не на острие.

Но команда выдержала. Знаю Сергея Николаевича, Мурада Олеговича, то, как они живут футболом. И очень счастлив за них.

Галицкому надо просто ставить прижизненный памятник! Желаю ему всего самого доброго, что может быть на этом свете. И в первую очередь — здоровья и долгих лет. Клуб выиграл чемпионство — и чтобы это произошло еще много раз. Чтобы «Краснодар» побеждал каждый год. И чтобы сбылась его мечта, и 11 воспитанников академии могли выходить в стартовом составе первой команды! Не просто один раз появиться, а именно регулярно играть. А то, что у ребят из академии были ключевые роли в этом чемпионстве, добавляет радости.

— Какие у вас самые яркие воспоминания об академии «быков»?

— Всегда вспоминаю ее только с теплом! Там тебе дают режим и настрой, что легко не будет нигде. Каждый день — по две тренировки. Отдыха как такового особо нет. И это хорошая школа. Главные воспоминания — это люди, с которыми у тебя сложились такие отношения, какие уже не сложатся, наверное, ни с кем. Как прыгали на батутах, плавали в бассейне, прикалывались в команде...

— В шахматы играли — у вас же там прямо их урок Галицкий ввел.

— Да, и я очень-очень рад, что умею играть в шахматы и что такой урок у нас был. Это и своего рода разгрузка от более тяжелых предметов в плане учебы, и в то же время нагрузка. Ведь мы играли в быстрые шахматы, где надо мгновенно принимать решения. Думаю, это и в футболе помогает быстрее думать.

Люблю играть в шахматы не на телефоне или компьютере, а на столе, по-настоящему. Когда взять в руку фигуру и сделать ход. Один раз даже играл против президента «Краснодара». Ты должен победить в классе, чтобы получить право сыграть с Галицким.

— И как сыграли?

— Президент победил. Хотя и не скажу, что без шансов для меня.

— Мы с ним несколько раз ужинали, и Галицкий представляется мне человеком, который обожает спорить обо всем — с журналистами, с кем угодно. А каков он изнутри?

— Человек, которого не переубедишь. Не знаю, удавалось ли это кому-либо или нет. Но сколько же счастья он всем нам дал! Кто-то, наверное, думает, что мой самый счастливый момент в «Краснодаре» — это гол «Валенсии». На самом деле нет. Никогда не забуду, как пришел из молодежной в первую команду, ощутил этот уровень футбола, смотрел на этих людей — и просто хотел быть там, в основе. Я ценю каждый момент. Как мы с академией играли против сверстников из «Реала», когда собрался полный стадион, и мы, пацаны, глазам своим поверить не могли. Это запомнилось навсегда.

— Это же Галицкий придумал написать у вас на спине просто Шапи, а не фамилию?

— Нет, это Нурбий Хакунов (многолетний начальник команды и технический директор, сейчас — заместитель гендиректора «Краснодара». — Прим. «СЭ»), которому от меня вообще отдельный привет. Он предложил, и мне это показалось прикольным.

— Возвращаясь к этому сезону — как думаете, почему на фоне бешеной гонки вооружений, которую устроили «Зенит» и «Спартак», «Краснодар» зимой не взял вообще никого?

— Потому что люди работают в коллективе и чувствуют, когда и что нужно. Купить игрока тоже надо уметь правильно. Взять того, кто именно точечно усилит, поскольку до конца сезона времени оставалось немного, и за 12 туров не так просто вписаться в команду и помочь ей. Плюс в «Краснодар» сейчас тяжело привезти футболистов и потому, что аэропорт не работает.

— Вы же тоже успели с этим столкнуться.

— Да, когда вернулся из Турции. Мы ехали где-то часов пять до Минвод, потом в Ставрополь — и оттуда летишь часа три в Москву. И так все время. Сравните с московскими клубами, у которых в принципе на четыре выезда меньше, а большинство остальных — прямые и недолгие перелеты. Только в Краснодар и Ростов им добираться долго, но это — два раза за сезон. А двум этим клубам — на каждый выездной матч. И «Краснодар» взял золото, несмотря на такую дополнительную нагрузку, о чем нельзя забывать. Им в плане логистики было намного тяжелее, но они все равно стали чемпионами.

— Не ловили себя на ощущении, что хотели бы в этот момент быть в Краснодаре, на поле?

— Конечно, мне хотелось бы стать чемпионом России. Но у каждого — свой путь. Надеюсь, и я к этому приду.

Мусаев говорил мне правду

— Когда-то Мурад Мусаев говорил, что вы такой человек по складу характера, которому надо доверять — и тогда вы покажете все, что умеете.

— Помню другие его слова — что мою энергию надо правильно направлять. Так и есть. Для меня важно, чтобы тренер со мной говорил. Если он прямо скажет, как видит ситуацию на данный момент, и пусть даже это будет не очень приятно слышать, — приму это вообще спокойно. А вот когда мне ничего не говорят, и я не понимаю, что происходит, — это гораздо хуже.

С тем же Мурадом Олеговичем всегда были хорошие отношения, и я понимал, чего он от меня хочет. Он говорил мне правду, иногда — довольно нелицеприятную. Я слушал, переваривал и отвечал: «Олегович, вообще без проблем!» Причем связь была двусторонняя — я тоже всегда мог к нему подойти. Если видел, что забиваю, но не выхожу в стартовом составе, мог спросить его об этом. И он опять же честно отвечал, и я это принимал. Можете у него узнать, он подтвердит: я всегда к нему подходил: «Хочу играть, хочу играть!» Но Мусаев умел направлять мою энергию.

— Сколько вам было лет, когда впервые начали работать с Мусаевым?

— Когда он пришел в нашу команду, мне было 14. В 13 я попал в академию «Краснодара», а Мурад Олегович возглавил нас год спустя. Работал с нами год-полтора, потом перешел в другую команду академии, затем вернулся — и после этого мы выиграли все, что можно было выиграть по юношам, а затем и в молодежке. После чего возглавил первую команду.

— Когда в последний раз общались с Галицким?

— Когда приехал из Израиля, мы играли с «Динамо» на Кубок при Ивиче, с которым я прошел сборы. У меня вроде получилась хорошая игра, и президент похвалил. Вот тогда. По-моему, это был 2023 год.

— Как вам Ивич?

— Очень крутой мужик и крутой тренер! Он для меня — мужчина с большой буквы. Я вообще не думал, что проведу еще хоть один матч за клуб, потому что были кое-какие непростые моменты. Но он мало того, что дал мне сыграть, так еще и в личном разговоре сказал: «Можешь остаться в «Краснодаре» и ничего не бойся, никакие подводные камни меня не волнуют». Но у меня уже были другие приоритеты.

— Удивились, когда его убрали? «Краснодар» лишь на балл отставал от «Зенита».

— Честно говоря, удивился. Закончили первую часть чемпионата на первом месте, разгар сезона... Но я знаю внутреннюю кухню «Краснодара», видение клуба. Поэтому хоть и удивился, но воспринял спокойнее тех, кто ее не знает.

— Действительно дело было в том, что футбол Ивича не совпадал со стилистикой игры, которую видит Галицкий?

— Поскольку в раздевалке в этот период не был, об этом судить сложно. Знаю, что у президента есть свое видение и ты ни в чем его не переубедишь. Спорить с ним можно, убедить — нет. И он просто любит красивый футбол. Но результат у команды был, и игра вроде бы была неплохая. Да, может, не такая зрелищная, как привычно для «Краснодара», но команда шла на первом месте... Тяжелый вопрос. Не знаю, что там произошло внутри.

— Зато Мусаев вернулся. И сделал «быков» сначала серебряными призерами, а затем чемпионами.

— Да, и при этом в чемпионате стартовали с трех ничьих. Но не успели по этому поводу начаться какие-то разговоры и жалобы, как пошла долгая победная серия, которая и заложила основу под чемпионство. Надо давать людям время. Ни один топовый тренер не поставит игру сразу, для этого надо уметь терпеть, работать и ждать.

— Вы с Мусаевым на связи?

— Да, и довольно часто. Когда я подписал контракт с «Канзас-Сити», он поздравил меня с переходом. Когда «Краснодар» выигрывает, я тоже его поздравляю. Говорю же — клубу и людям, которые для меня много сделали, желаю только всего самого лучшего, очень за него болею. И именно Мураду Олеговичу хочу пожелать после этого золота выиграть еще много чемпионатов. Люди даже не представляют, сколько этот человек проводит за работой — теорией и всем остальным.

В жизни не мог представить, что сыграю против Месси!

— Как вас занесло в МЛС?

— Спортивный директор «Канзас-Сити» приехал смотреть на другого игрока «Ариса», который сейчас тоже здесь, — Ману Гарсию. В том же матче заметил и меня. Люди посмотрели, где я играл, пообщались с клубом, вышли на меня и моего агента. Потом поговорили и с главным тренером Питером Вермесом — конечно, если бы он меня не хотел, я бы сюда не приехал. Помню, я ехал в гости к Чалову в Салониках, и в это время мне позвонил спортивный директор. А когда уже был дома у Феди — общался с тренером. Они были очень сильно заинтересованы в моем переходе, и я подумал, что это неплохой и необычный опыт.

— Чалов тоже сказал: «Езжай!»?

— Да. И даже дал мне номер Леши Миранчука — спросить о чем-то, если потребуется. Федя рассказывал, как ему понравилось в Швейцарии и после этого он хотел играть за границей. Про мое американское предложение он сказал: «Круто было бы попробовать!»

А я после этого разговора с Вермесом обсудил с семьей, понял, что никто не против, и решение для себя принял быстро. Потому что понял: мне самому интересно. К тому же в Греции были постоянные задержки зарплаты, которые тоже на это повлияли. Но в первую очередь было любопытство, как там, в другой части света. Тем более что через год тут чемпионат мира.

У меня с детства была маленькая мечта. Как-то я посмотрел фильм «Один дома-2: Потерявшийся в Нью-Йорке» и очень захотел когда-нибудь побывать там, увидеть все своими глазами, пройтись по Центральному парку. Даже действие «Человека-паука» тоже происходит в Нью-Йорке. Просто так попасть туда, играя в Европе, нелегко — сделать визу, полететь через океан. А тут — такая возможность! И это первое, о чем я подумал, когда получил это предложение.

— До Нью-Йорка уже добрались?

— Еще нет. Может, как будет время — отдельно полечу. Во многих городах уже побывал — Лос-Анджелесе, Хьюстоне, Майами, Остине. Везде прикольно. Хотя и встречаются порой всякие малоприятные персонажи, бомжи.

— А в Афинах успели на Акрополь подняться?

— Увы. Мы с женой один раз гуляли по красивому парку и уже было собирались туда, но дочка, которой в мае исполнилось три годика, захотела спать — что тут сделаешь? Семья для меня — главное. И в Канзас-Сити для семьи отлично, очень много мест, куда можно сходить.

— Рабочую визу долго делали?

— Около двух недель. Перелет, правда, получился тяжелым. Первый рейс опоздал на стык в Чикаго, следующий должен был быть в семь часов, а его перенесли на 11. За все время полетов спал всего четыре часа.

А потом одна тренировка — и сразу в заявку на матч Кубка чемпионов КОНКАКАФ против Месси в жуткий холод, в какой я и в России никогда не играл. Может, даже и хорошо, что не выпустили. Надел все, что давали, подложил какое-то специальное одеяло... Зато через три дня уже вышел на замену в первом туре чемпионата в Остине, а через неделю в Майами против того же «Интера» — уже с первых минут.

— Что такое для вас сыграть против Месси?

— Никогда в жизни не подумал бы, что когда-нибудь сыграю не то что час, а минуту против Месси — и после матча сфотографируюсь с ним. А тут это произошло через несколько дней после прилета в США. Уже хотя бы ради одного этого стоило ехать! Для меня же это лучший футболист в истории.

Еще когда перед первым матчем мы были в отеле в Канзас-Сити, и он прошел мимо, я подумал, что это какой-то сон, что происходит что-то невообразимое. Он же и единственный гол на канзасском морозе забил, и смотреть на его игру даже в таких условиях было фантастикой. Надеялся даже получить его футболку, написал своему бывшему одноклубнику по «Арису» Монтойе, который играл с Лео в «Барселоне». [Взять майку] не удалось, но и выход на поле против него, и фотография с ним — тоже что-то невероятное.

— Помните первые впечатления от страны и лиги?

— Очень хорошие стадионы, вообще вся футбольная инфраструктура. Доброжелательные люди, которые во всем помогут, — это стало для меня маленьким и приятным сюрпризом. Любой человек поздоровается, спросит, как дела.

— Даже если его ваши дела совершенно не волнуют.

— В любом случае лучше, когда человек ведет себя вежливо, чем наоборот, правда? Когда мы вылетаем из Канзас-Сити, на машине подъезжаем прямо к самолету на специальную парковку — и тут же на борт без всяких формальностей. И так же, когда прилетел: только сошел с трапа — и сразу в машину. Такого у меня еще в карьере никогда не было. Организация здесь на высоком уровне.

— А насколько легко «Арис» пошел на вашу продажу в «Канзас-Сити»? Он же только-только вас у «Краснодара» выкупил.

— Для них в этом трансфере тоже, наверное, была какая-то выгода.

— Известно даже какая — выкупили греки вас у «быков» за миллион, продали — почти за два с половиной.

— Я все эти суммы, если честно, не знаю, клубы обсуждали их между собой. Думаю, и «Арису» от этого было хорошо, и мне. Поэтому быстро пришли к общему решению, и я полетел в Штаты.

Удивило, как Хабиб прост в общении. Он не только спортсмен, но и человек высокого полета

— В США очень популярны смешанные единоборства. Сходить на бои — еще одна ваша мечта?

— Все-таки, когда Хабиб закончил, у меня стало меньше интереса к этому. Раньше он был на другом уровне. Конечно, многие наши здесь дерутся, и если у меня будет возможность поехать на какие-то бои с их участием и поддержать ребят из Дагестана, которых я хорошо знаю, постараюсь сделать это.

— Когда-то в интервью клубному ТВ «Краснодара» вы говорили, что с Нурмагомедовым у вас много общих друзей, но лично вы с ним никогда не общались. В итоге удалось?

— Да. Как-то он был в Краснодаре на игре с ЦСКА. После матча я поехал в отель, где посидели с ним и его друзьями часа полтора. В этом разговоре я убедился, что он не только спортсмен, но и человек высокого полета. Удивило, как Хабиб прост в общении, как готов помочь. Мне было очень важно лично от него что-то узнать, услышать его советы. Общение с такими людьми, думаю, всегда идет на пользу.

— Вы в детстве тоже могли в борьбу податься?

— Как и любой дагестанец. Первое дело у нас — это борьба! Со смешанными единоборствами сейчас где-то пятьдесят на пятьдесят. Но и футбол в Дагестане очень любят. В том числе и сам Хабиб, причем очень сильно. Все бойцы, когда у них бывает время, играют в футбол.

— В Канзас-Сити у вас будет возможность сходить на американский футбол. Местные «Чифс» — крутейшая команда.

— Да, знаю. Как и то, что они проиграли последний Супербоул незадолго до моего приезда, а до того два раза чемпионами становились. И могли стать первой командой с тремя титулами подряд. Но это спорт... Вживую пока американский футбол никогда не видел. Сезон у них короткий, с сентября по февраль, и если получится сходить — сделаю это. А кроме НФЛ мне хотелось бы попасть на НБА. Разок, может, на бейсбол. И, конечно, на НХЛ, где много наших ребят. Но в Канзас-Сити ни той, ни другой лиги нет — только НФЛ.

— Вы играете в четвертой стране за четыре года — Турция, Израиль, Греция, теперь США. Не устали от перемещений?

— Наоборот, очень интересно — футбол-то на самом деле везде разный, со своими особенностями в каждой стране. Какая классная была атмосфера в турецком «Гиресунспоре» — и уровень футбола в лиге тоже! А какой шикарный опыт получил в израильском «Хапоэле» из Беэр-Шевы, с которым мы и за чемпионство боролись, и выступали в Лиге конференций, в решающем матче сыграли в гостях с «Вильярреалом» 2:2 и не вышли в плей-офф только по дополнительным показателям! Там очень много фанатов на матчах, футбольная страна. И играть сейчас умеют везде. Политики же, сразу скажу, касаться не хочу.

В Греции есть очень большие клубы, тот же «Олимпиакос», который победил в Лиге конференций, — против него было очень интересно. При этом любая команда у любой может отобрать очки. И наш «Арис» — большой клуб, отличные болельщики. Да, как и в Турции, у многих команд есть экономические проблемы — но, когда выходишь на поле, об этом забываешь. Так до финала Кубка Греции и дошли.

Когда всю карьеру проводишь в России — знаешь футбол только с одной стороны. А тут узнаешь менталитет других стран, и везде он разный. Но мне попадались хорошие люди. И когда я только прилетел в Штаты, сразу почувствовал, что они тут очень гостеприимные и приветливые. Организация матчей в МЛС — на высшем уровне, большие шоу и фейерверки перед играми, у каждой команды и их болельщиков — свои ритуалы.

— По-турецки, на иврите, по-гречески успели хоть как-то заговорить?

— Знаю отдельные слова. Все-таки большинство футболистов во всех командах — из разных стран, все разговаривают на английском. Так я его и выучил, хотя, уезжая в Турцию, мог сказать только то, как меня зовут.

— На ваши путешествия влияет тот факт, что, играя в РПЛ, вы лишались возможности участвовать в международных соревнованиях?

— Да. Еврокубки — мотивация для многих футболистов. Я всегда их очень любил, испытывал особые эмоции. Может, поэтому и забил в них за «Краснодар» важные голы, в том числе в Лиге чемпионов и плей-офф Лиги Европы. Играл во всех трех еврокубках, и чуть-чуть тяжело было думать, что дома сейчас нет возможности в них выступать. Это тоже стало одной из причин моих решений. В Америке сейчас еврокубков нет, но есть другие соревнования, и начал я в Штатах с Кубка чемпионов КОНКАКАФ, тоже международного турнира. Пусть и играли мы против другой американской команды, «Интера Майами» с Месси, Суаресом и другими.

Но по поводу поиска мотивации у каждого человека свое мнение. Вот Игорь Акинфеев говорил, что футболисту не надо искать мотивацию: у тебя есть работа, ты должен выходить на нее и отдаваться по полной. Это верно, но у каждого человека своя индивидуальность, и кому-то намного легче, когда он знает, что у него есть еврокубки, а кому-то без разницы. Я отношусь к первой категории.

— Кстати, в «Канзас-Сити» знали, какие голы в еврокубках вы забивали?

— Да. И во время презентации на стадионе их показали, и когда в соцсетях объявляли о моем переходе.

— Можете сравнить уровень РПЛ с теми лигами, в которых играли?

— В России я не играл уже давно, и такие сравнения мне сейчас делать сложно. Думаю, что с тех пор уровень лиги упал — и еврокубков нет, и многие сильные легионеры уехали. Качественных европейцев к нам сейчас почти невозможно вытащить, а тогда их были десятки.

— Александр Кокорин в недавнем интервью Федору Смолову назвал сегодняшнюю РПЛ ни много ни мало — говном.

— Саня Кокорин — необычная личность. У него на все есть свое мнение, которое он может высказывать в любой форме. Понятно, что уровень лиги упал, и во времена еврокубков он был намного выше.

А с другой стороны, что делать, если ситуация такая, какая она есть? Рано или поздно наш футбол вернется к хорошим временам. По-другому просто не может быть. Другое дело, сколько на это потребуется. Еще ведь и в таблице коэффициентов придется начинать снизу.

Но ведь англичане когда-то прошли через то же самое, и посмотрите, где они сейчас. После возвращения, думаю, лет пять придется подниматься заново туда, где были. Вопрос в том, вернут ли нас. Все-таки у Европы сложнее отношение к России, чем сейчас у тех же США, она настроена чуть по-другому.

— Вы допускаете свое возвращение в РПЛ на каком-то этапе?

— Да, конечно. Никогда не знаешь, что с тобой произойдет даже через год. Никогда даже представить себе не мог, что проведу часть карьеры в Америке. В любом случае в какой-то момент вернуться домой и еще там поиграть хотелось бы.

— Вы родились в Махачкале. Местное «Динамо» на вас не выходило?

— Нет, никаких контактов с ним не было. Но на тот момент, когда «Динамо» вышло в премьер-лигу, я варианты из России и не рассматривал, честно говоря. Все-таки европейский футбол, даже в не самых топовых странах, сейчас отличается от российского. И интенсивность там такая, что нам приходится совсем непросто. У нас тоже были хорошие скорости, и я полностью согласен с Федором Смоловым и Валерием Карпиным, чей разговор как-то смотрел, что темп в Европе и у нас все-таки разный.

— Даже если говорить о тех не топовых чемпионатах, в которых играли вы?

— Да.

— От того же Федора Чалова ожидали гораздо большего, чем три мяча в завершившемся чемпионате Греции.

— Федя — большой молодец, желаю ему только удачи и знаю, что он футболист очень хорошего уровня. Уверен, у него все будет хорошо. Они с Магой Оздоевым в хорошем клубе, участвующем в еврокубках, где высокая конкуренция. И, считаю, это сделает их сильнее. А насчет Чалова — у них на одну позицию четыре нападающих, которых постоянно варьируют, никто не играет 90 минут, и это не дает им почувствовать уверенность. Для нападающих она очень важна.

— У вас в Израиле и в Греции были длительные дисквалификации. Насколько вы вините в них себя, насколько — других?

— Виню себя. Потом у меня быстро приходит понимание того, что был не прав и не стоило этого делать. В Израиле не я начал, но получил удар в затылок и, не глядя, дал ответную оплеуху — и, как потом оказалось, не тому, кто бил. Там я понимал, что дисквалификация будет в любом случае.

А вот в Греции я вообще никого не трогал! Это произошло после финала Кубка, и на судью-француженку полкоманды одновременно кричали одно и то же. Я никогда в жизни женщину не трогал, даже близко с ней не говорил, но почему-то именно меня выбрали и дали пять матчей. Она приехала и уехала, нас «прибила» с красными карточками, после гола сразу финальный свисток дала. Там было много моментов для обсуждения. Ей все отлично, а мы финал проиграли. Вообще не понял, за что меня дисквалифицировали на пять матчей.

Честно говоря, не до конца понял и решение федерации назначить на финал Кубка в такой горячей стране и с такими болельщиками, как в Греции, женщину-рефери из другой страны. Для меня это бред. Потому что на нее легче надавить и повлиять. Допустим, она не собиралась давать желтую карточку нашему футболисту, которая стала бы второй, — но соперники из «Панатинаикоса» к ней подбежали, начали требовать, и через минуту она ее достала.

— В Греции часто судят иностранцы?

— Все дерби и более-менее важные матчи. Видимо, там считают, что местные арбитры подвержены всяким делам. Но футбол — такая вещь, в которой при более или менее спорных эпизодах одна команда всегда будет недовольна.

— Как вам российские судьи на фоне стран, где вы играли?

— Везде плюс-минус одинаковые. Каждый судит так, как умеет. Просто в том же Израиле более жесткие правила в плане дисквалификаций. Еле коснешься соперника — могут влепить несколько матчей.

До сих пор не могу понять, что произошло вокруг меня в «Краснодаре»

— Что у вас, воспитанника клуба, первым из птенцов академии сыгравшего за него сто матчей, в какой-то момент сломалось в «Краснодаре»? И как вы решили уезжать в Турцию?

— Когда Олегович [Мусаев] в первый раз ушел, наверное, меня это чуть-чуть надломило. Пришел Виктор Гончаренко, при котором я выходил на поле мало. Вроде у нас были нормальные отношения, разговаривали достаточно открыто. Но я хотел играть.

— Он на вас не рассчитывал?

— Виктор Михайлович мне об этом не говорил. Но закрывалось трансферное окно, и в конце августа по мне возникло предложение. Сначала клубы разговаривали между собой, и «Краснодар» не собирался меня отпускать, но потом тональность поменялась: «Если хочешь...» И я решил, что лучше поеду играть. Все произошло быстро. Возможно, надо было остаться, кто знает. Но опять же — когда вернулся из Турции, то никуда не хотел уходить, вообще никуда. На предложение из Израиля месяц говорил людям «нет».

— Из этой же команды, куда в итоге и уехал?

— Да. Главный тренер, который со мной разговаривал, убеждал поехать, уже после признался: «Я не верил, что ты приедешь». Но в «Краснодаре» произошло то, что до сих пор не могу понять. Вроде у меня были в клубе со всеми очень хорошие отношения. Просто кто-то, видимо, воду мутил, но кто — до сих пор понять не могу. Потому что отношение ко мне поменялось очень резко.

Только что я ни слова не говорил об уходе, но когда обсудил с тренером (Александром Сторожуком. — Прим. «СЭ») кое-какие моменты, меня сразу начали «чехлить». Как-то прилетаем с выезда, и утром мне сообщают: «Скажи там, если что — мы готовы тебя отпустить». Я этого не понял. Мне кажется, разойтись можно было более спокойно, по-человечески.

Опять-таки я со всеми руководителями клуба вроде на связи. И до сих пор не понимаю, кто, кому и что говорил обо мне. Я приехал с таким настроем в «Краснодар» после Турции, у меня было столько желания и мотивации показать, что вернулся домой и хочу играть дома, в родной команде! Но, видимо, кому-то этого не хотелось.

— Кому?

— Наверняка можно подумать об одном — в то время был главный тренер, который говорил одно, а делал другое. Может, он рассказывал руководителям какие-то вещи, которых на самом деле не было. Шли разговоры про какие-то заговоры, которые мы с Ильзатом Ахметовым хотим устроить. Какие заговоры?! Для чего они мне нужны? Я только приехал обратно, мне надо на поле все доказывать, в состав попадать. Какого тренера и куда я могу привести?!

Все, что мне было нужно, — это чистая, здоровая конкуренция. Больше ни у кого ничего не просил. Но справа в атаке ставили купленных недавно за границей центральных полузащитников, которые никогда в жизни не играли на фланге. Выпускали молодых, которые вообще считаное количество раз за первую команду вышли... Во всем этом для меня есть большой вопрос. Надеюсь, когда-то получу на него ответ.

— Вы рассказывали, что кого-то из молодых однажды даже хотели переселить в ваш номер на базе.

— Да, когда я вернулся из Израиля. Вся команда жила в новом корпусе, я один — в старом. Этого тоже не понимал. Можно было мне какую-то комнату выделить до того момента, пока не уйду. Отношения уже сложились такие, что у меня хотели забрать мой 93-й номер и отдать его игроку из молодежки. Хорошо, хоть этого не сделали.

Повторяю — не знаю, что и как там происходило. Но считаю, что по отношению к своему воспитаннику, который, думаю, внес какую-то лепту в историю «Краснодара», это чуть несправедливо. Могли разойтись просто по-человечески.

— Потом у вас со Сторожуком случился обмен весьма жесткими колкостями в прессе.

— Он — тренер, взрослый человек. Я так воспитан, что не могу говорить какие-то вещи, слишком много себе позволять, потому что уважение к старшему должно быть. Но он перешел грань, позволив себе одно высказывание, которое возмутило, например, моего отца.

Человек должен понимать, что определенные вещи надо говорить более корректно, иметь уважение. И если он готов, то, когда прилечу в Россию, могу лично сказать — не через прессу, а в лицо. Не надо озвучивать журналистам то, что не можешь или не хочешь сказать в глаза. У него есть мой номер, и, когда я буду дома, он может мне сообщить, где находится, и я сам туда прилечу и поговорю с ним.

Для меня всегда горькая правда была лучше сладкой лжи. Когда тренер говорит мне правду в глаза, я всегда пожму ему руку, и мы разойдемся в отличных отношениях. Но когда какие-то вещи произносятся за спиной, а в лицо — совсем другое, для меня это совсем другая история.

— Когда «Арис» вас выкупил, психологически сложно было осознать, что теперь вы уже официально — больше не игрок «Краснодара»?

— Нет. Уже когда я был в двух последних арендах, все равно в голове прикидывал, что могу уйти из клуба. Это нормально, это часть футбола. Но я по-прежнему очень сильно люблю и город, и команду. И желаю им всего-всего наилучшего.

Хочу, чтобы Сафонов больше играл. А Сперцяну еще два года назад сказал, чтобы уезжал!

— С кем из «Краснодара» на связи?

— Из сегодняшней команды часто переписываюсь только с Эдиком Сперцяном. Из тех, кто был при мне — с Ваней Игнатьевым, Даниилом Уткиным, иногда с Мотей Сафоновым — хотя не могу сказать, что с ним часто. Зимой общался с Юрой Газинским, Сашей Мартыновичем. Очень-очень крутые ребята, и спасибо большое им. Когда я только пришел в первую команду «Краснодара», они помогали. В ответ на любую просьбу делали все, что могли. Очень хорошие, настоящие мужики!

— Как вам первый сезон Сафонова в «ПСЖ», в котором он, пусть и в роли второго вратаря, выиграл вообще все и провел 17 матчей?

— Очень рад за него. Извините меня, уехать из Краснодара в Париж, в очень большой клуб, один из фаворитов — и, как теперь оказалось, победитель Лиги чемпионов, выучить с нуля французский и давать на нем интервью... Он отличный вратарь и умный парень.

— А он французский точно с нуля выучил?

— Не слышал, чтобы он знал на нем хоть что-то до того, как уехал. То, как он адаптировался и сыграл — это большой плюс и для него, и для российского футбола, потому что на таком уровне будут знать, что у нас есть хорошие игроки. Единственное, желаю ему, чтобы он чаще выходил на поле. Понятно, тяжело конкурировать с Доннаруммой. Но я знаю, что Мотя — крутой вратарь, который может навязать эту конкуренцию.

— И выиграть?

— Может. Для этого ему, наверное, надо игру ногами чуть-чуть подтянуть. Потому что в европейском футболе сейчас на этом акцент. Тем более когда в команде испанский тренер. При этом для Доннаруммы игра ногами — тоже не сильная сторона. Так что у Сафонова есть все шансы!

— Немного людей рассчитывало, что в первом сезоне он проведет столько матчей.

— Я тоже не думал. Но у него были и хорошие матчи, и крутые сейвы, и отраженные пенальти. Думаю, Луис Энрике видит, что у него есть два очень хороших вратаря.

— А у Сперцяна, думаете, в Европе пойдет? Теперь-то, будучи чемпионом, он наверняка захочет и сможет уехать.

— Если честно, я ему уже два года назад говорил, что надо уезжать. Но это мое видение, не могу Эдику его навязать. Он тоже, думаю, хочет поиграть в Европе — но вопрос в том, что это предложение должно устраивать и клуб, который многое в него вложил. Сперцян может выступать на высоком уровне, у него все для этого есть. Главное — этот шаг сделать, но этот вопрос уже не в моей компетенции.

— Как Ивана Игнатьева в Алжир занесло?

— Сам был чуть этому удивлен. У него хорошо шло в Армении, но из Алжира, видимо, сделали лучшее предложение. Плюс там немецкий тренер, который у него был в «Локомотиве». И атмосфера там очень футбольная — он показывал мне местных болельщиков. Наверное, он хотел ее почувствовать — все-таки в Ереване, наверное, такого нет.

— Представляете, как бы вы отреагировали, когда пацанами забивали за «Краснодар», если бы вам сказали, что один из вас через несколько лет будет играть в США, а другой — в Алжире.

— Видите, как жизнь складывается. Поверьте, я знаю Ваню Игнатьева. И уверен, что он не слабее тех нападающих, которые сейчас в РПЛ. Со стопроцентной уверенностью могу об этом говорить. Просто ему психологически было чуть-чуть тяжело. У парня нелегкая судьба, рано потерял родителей. Не было отца, который мог бы его правильно направлять, потом умерла мать, и это не может не сказаться на человеке. А в его футбольных навыках вообще не сомневаюсь. Как он может открываться, бить с обеих ног, какая у него скорость! Если все это использовать по максимуму, Ваня мог бы и сейчас играть даже в топ-клубах России.

— Правду писали, что вы когда-то жили со Сперцяном, Игнатьевым и другими выпускниками академии вшестером в однокомнатной квартире?

— Нет. Удивляюсь даже, откуда взялась такая информация. Мы жили втроем с Эдиком и Ваней в хорошей двухкомнатной квартире, которую нам дал клуб после выпуска из академии. «Краснодар» создавал максимальные условия для футболистов, которые мог, жаловаться вообще было не на что. У нас была прекрасная жизнь!

Дальше уже у кого-то девушка появилась — начали разъезжаться. В основную команду приходишь — семью туда не позовешь, где вы втроем живете. После этого уже стали жить раздельно. Но о том времени вспоминаю с удовольствием.

После карьеры хочу жить дома, люблю свою страну. Но поиграть на разных континентах — большое счастье

— Надеетесь еще когда-нибудь сыграть за «быков»?

— Возможно, когда-нибудь вернусь. Никогда не знаешь, как судьба повернется, — разве мог я предположить еще год назад, что буду играть в Америке? Тот же Мурад Олегович, допустим, после «Краснодара» работал в Азербайджане, потом вернулся — и показывает отличные результаты. Всегда говорил и говорю: это мой клуб, который меня воспитал и которому я всегда буду благодарен. Ты очень любишь свою семью, родителей, но и с ними у тебя иногда могут возникать конфликты. Но проходит время, и вы их решаете, правда?

То, как я уходил, оставило внутри меня небольшой осадок, не скрою. Для меня до сих пор вопрос, что я сделал не так и что там на самом деле произошло. Надеюсь, когда-то это узнаю. Просто для себя. Не в том смысле, что я о чем-то жалею. Потому что, когда вернулся из Турции, планы у меня были вообще другие.

— Довольны ли в целом на данный момент своей карьерой? Не ожидали ли от себя большего?

— Доволен тем, что успел многое увидеть и понять на своем опыте, а не по чужим рассказам. Сейчас я один из немногих российских футболистов, которые выступают за границей, а уж поиграть в США совсем мало кому удалось. Да, знаю, что, когда я был в «Краснодаре», шли разговоры с клубами из ведущих европейских чемпионатов. Но у нашего клуба была своя позиция, на которую он имел право. Проходи переговоры в чуть другом ключе — мог бы туда уехать.

— Куда?

— Не хочу конкретизировать. И жаловаться тоже не буду, считаю это неправильным. На все воля Божья. Значит, так было лучше для меня. Может, где-то глубоко внутри твои амбиции и говорят, что хотелось бы попробовать себя на другом уровне, но как суждено — так и происходит. Все, что ни делается, — к лучшему. Во многих странах у меня теперь есть друзья, которым я всегда могу позвонить, и они будут рады меня слышать и видеть. Так что, считаю, все отлично.

— МЛС — это футбольное или жизненное решение?

— Футбольное. После карьеры хочу жить у себя дома, люблю свою страну. Но сейчас, пока есть возможность поиграть в разных странах, на разных континентах, надо ею пользоваться. Сюда, в Америку, приезжают звезды уровня Месси, в следующем году здесь чемпионат мира. Интересно посмотреть такую лигу изнутри. Думаю, когда закончу играть, мне будет что вспомнить. И буду знать, что я — счастливый человек, потому что у меня была такая возможность и я ее не упустил.