Александр Мизёв — актер, для которого внутренняя правда персонажа всегда важнее формы. Он не стремится к броским эффектам и внешним проявлениям, его цель — раскрыть душу своего героя, погрузиться в глубины его переживаний и донести это до зрителя с максимальной честностью и искренностью. Именно поэтому его роли часто кажутся такими живыми и настоящими, вызывая сильный эмоциональный отклик. Свою новую роль революционера Лютера в историческом сериале «Хроники русской революции», который показывает телеканал «Россия», он называет вехой в карьере. О работе с легендой мирового кино Андреем Кончаловским и в собственном барбершопе, открытии нового бизнеса —в эксклюзивном интервью актера «ТН».
— Исторический сериал «Хроникирусской революции» можно назвать вехой в вашей актерской карьере?
— Думаю, да. В таком масштабном проекте мне раньше не приходилось участвовать. Это случилось впервые, и это было крайне интересно и любопытно. Так что «Хроники» — это определенно веха, как вы говорите, и важное событие для меня.
— Первые серии уже вышли в эфир. Ваши ожидания и реальность совпали?
— У меня никогда не совпадает ожидание от фильма и то, что я вижу в реальности на экране. Это совершенно нормальная реакция, которая в какой-то момент стала закономерностью. Скажу так: были какие-то моменты, которые меня откровенно раздражали, но были и такие, которые меня удивили и очень понравились, причем таких кратно больше. В общем, как и в жизни: все по синусоиде восприятия, идеальных вариантов не существует.
— Много читал исторических материалов той эпохи, сопоставлял сценарные ситуации с событиями, которые соответствовали тем или иным героям сериала.Например, самая первая сцена ограбления банка в Гельсингфорсе принадлежит литовскому эсеру ЯнисуЛутеру. Это реально существовавший персонаж, которого с некоторой натяжкой можно назвать прототипом моего героя. Хотя мой Лютер — это все-таки собирательный образ и одновременно метафизический символ разрушения великой империи.
— Как Андрей Сергеевич работает как режиссер? Какой у него стиль?
— Он довольно требовательный, но в меру гибкий режиссер, несмотря на его почтенный возраст. Работает всегда очень интенсивно, активно включаясь в процесс, и не боится пробовать что-то новое. В этом сочетании легкости и опыта ему можно только позавидовать. У нас некоторые молодые режиссеры тридцати-сорока лет, как ни странно, более закостенелые ретрограды в сравнении с ним. Стиль режиссуры? Он, по моим наблюдениям, достаточно договороспособен и с артистами, и со своей командой. Я наблюдал: если возникали какие-то неоднозначные ситуации, с его стороны обычно всегда присутствовал адекватный диалог. То есть не было ни криков, ни воплей, ни скандалов. Все решалось, как и должно решаться между зрелыми профессионалами, делающими одно общее дело, — путем переговоров. Пусть не всегда простых, но и сложными я их назвать не возьмусь.
— Какой-то голливудский флер присутствовал? Ведь Кончаловский и в Голливуде стал мэтром?
— Думаю, что в Голливуде он перенял практику съемок с одновременно большим количеством камер. Это все очень сложно и дорого, но полностью оправдывает себя. Актеры больше не думают о каком-то выгодном ракурсе и полностью сосредотачиваются на своей игре, а у режиссера появляется больше вариантов планов сыгранной сцены. Всем процессом Андрей Сергеевич руководил сам, на каждой смене присутствовал лично. И это тоже важный штрих его высокого профессионализма и вовлеченности в процесс.
— Он сам сформировал для вас образ Лютера или вы привнесли вперсонаж что-то свое?
— Это была совместная работа, безусловно. У него было свое видение. Он, что называется, крупными мазками мне его набросал, а дальше уже я занимался дорисовыванием деталей образа.
— Сколько процентов было вашего вклада в этот образ?
— Позволю предположить, что примерно пятьдесят на пятьдесят.
— На ваш взгляд, стоит ли «Хроники» рассматривать как учебное пособие для показа, к примеру, в школах?
— Все зависит от того, для чего это пособие нужно. Учить историю по фильмам? Считаю, что ни один художественный фильм не должен быть пособием для изучения истории. Это прерогатива науки и специалистов в этой области знаний. Но какие-то элементы — атмосферу, визуальные составляющие — в этом плане возможно, потому что в «Хрониках» авторы стремились к исторической точности, что касается визуала в том числе.
— Удалось ли передать дух эпохи?
— На мой субъективный взгляд, дух эпохи определенно получилось передать. И это мы с вами еще не видели вторую половину сериала, которую все очень ждем. Но в сериале точно передано ощущение, что «сейчас что-то будет, но не знаем, что».
— Лютер для вас лично — это герой или преступник?
— Я не дам вам себя загнать в эти рамки. (Улыбается.) Это одно из главных моих кредо в жизни — не вставать на эту скользкую дорожку и не заниматься таким вот делением. Мне кажется, что проблема современного человечества зиждется на том, что мы погрязли в своей категоричности. Нам всем срочно требуется детерминация в позиции «свой — чужой». От этого у нас сейчас мир полыхает, и непонятно, чего ждать. Как говорится, и рубль скачет, и доллар падает. Поэтому по поводу героизации Лютера пусть каждый решит для себя и положит вывод на личную полочку впечатлений.
— Какая у Лютера была мотивация приносить себя в жертву революции?
— А вот про мотивацию — это абсолютно в точку! Вы знаете, за что я люблю психиатрию? За возможность путешествия по открытым комнатам подсознания. Мотивация у абсолютно любого человека всегда положительная. Всегда! Человек всегда совершает даже самые страшные поступки, исходя из личной положительной мотивации. Поэтому Лютер для себя, безусловно, положительный герой своего времени.
— То есть он верил в то, что насилием и террором несет в этот мир добро?
— Абсолютно! А дальше уже всем нам предстоит понять, согласны ли мы с его трактовками границ добра и зла. Кстати, вы меня натолкнули на очень интересную философскую мысль. Ведь, по сути, все наше бытие и строится на том, согласны ли мы с видением добра чужого человека или нет. Обязательно запишу и поразмышляю над ней в ближайшее время.
— Что лично вас может заставить взяться за оружие, чтобы отстаивать свои идеалы?
— Я, пожалуй, этот вопрос оставлю без комментария, потому что слова останутся, а трактовка и интерпретации с возрастом могут измениться.
— Один из ваших партнеров по фильму был одним из главных героев мирового киносезона — Юра Борисов. Он рассказал секретный путь в Голливуд: кому позвонить, куда отправить пробы? Вы же прекрасно говорите на английском.
— Я, если честно, таких вопросов ему не задавал. Мне Юра интересен, прежде всего, как интересная и глубокая личность. Он настоящий интеллектуал, с которым всегда есть о чем подискутировать, пофилософствовать, в том числе в контуре самого проекта. Мы часто собирались в вагончиках, что-то обсуждали, пытались выработать какую-то тактику взаимодействия в кадре, выстроить взаимоотношения между нашими персонажами. Такие рабочие посиделки были регулярными. Ну и «нерабочие» тоже были. (Улыбается.) Тем более значительную часть времени мы в Санкт-Петербурге снимали, а для меня это самый лучший город на Земле. Я очень люблю его, и даже жил там какое-то время.
— Многие ваши коллеги говорят, что Питер лучше любить на расстоянии, а работать в Москве.
— Может быть, они и правы.
— Не обсуждали с Борисовым его версию оглушительного успеха «Аноры»?
— Не обсуждали. Но, на мой взгляд, причина вполне понятная. У североамериканского, западного зрителя появилась возможность увидеть русских бандитов не просто одноклеточными гангстерами, какими они их видят чаще всего. Но и увидеть в них объем, драматургию, подлинную добродетель.
— А достоин ли фильм многочисленных «Оскаров», других международных призов?
— Обратите внимание, что «Анору» критикует в основном российский зритель: «А за что «Оскар» дали?» Я считаю, чтобы понять этот фильм, очень важно смотреть его в оригинальной озвучке, потому что дубляж нивелирует половину важных для понимания нюансов. В переводе «Анора» — это совершенно другое кино! Но и сказать, что этот фильм перевернул киноиндустрию с ног на голову, безусловно, нельзя. И ждать от этого фильма каких-то концептуальных прорывов зрителям, я думаю, не стоит. Но для меня «Анора» — это любопытная притча, можно сказать, вещь в себе. И вообще, как для человека, связанного с российским кинематографом, работа Юры в этом проекте совершенно заслуженно возводит эту картину на любой международный пьедестал. Мне «Анора» очень нравится. Вот так!
— Я прочитал, что вы открыли свой барбершоп, где сами работаете в качестве мастера. Это правда?
— Все верно. Мне давно хотелось заняться каким-то своим ремеслом и выбор пал на барбершоп. Предвосхищая ваш вопрос, скажу честно, что большая часть клиентов меня не узнает. (Улыбается.) И слава богу! Для меня барбершоп — это не только свое дело, но и отличная копилка образов для работ в кино. Работая в контакте с клиентами, я получаю отличную возможность пообщаться с людьми разных профессий, больше узнать их житейских историй. Со многими я даже успел подружиться. Еще мне нравится удовлетворение от быстрой завершенности процесса. Представьте, человек пришел ко мне грустный, заросший, а уходит обновленный, подстриженный и весь на позитиве. В этом плане ощущение осмысленности действий происходящего гораздо острее ощущается, чем в том же кино, которое выходит на экран через год-два после съемок. Эта короткая дистанция от начала процесса до мгновенного завершения и четкой осознанной обратной связи меня очень сильно радует.
— Запись к вам на сколько лет вперед?
— На самом деле не такая большая. У меня нет такого, чтобы день был расписан с утра до вечера. Думаю, это связано с еще только растущей популярностью салона. Возможно, меня еще впереди это ждет. Будем готовиться к этому.
— А из коллег кто-то пользуется услугами?
— Да, конечно, ко мне много ходит артистов стричься, и пока никто не жаловался.
— У кого из коллег, по вашему экспертному мнению, самая стильная прическа?
— Пусть это будет Олег Гаас. Он у меня несколько раз стригся, но последние стрижки были уже в другом месте.
— Будете развивать бизнес? Добавлять «бровки-ноготочки», к примеру?
— Ноготочки и бровки вряд ли, это вообще не моя история. А вот чудо-парикмахерскую, может, и открою. Почему бы и нет?
— Концепт уже продумываете?
— Так он уже есть! Насмотревшись фильмов «Крестного отца» и других шедевров из западного кинематографа, где в салоне сидят два темнокожих парня и друг с другом общаются во время стрижки, я попробовал именно эту историю максимально перенять. У нас там большие прозрачные окна и особая атмосфера. Ко мне очень многие ходят стричься из-за того, что нет всех этих обезличенных конвейерных потоковых вещей, когда человека заменяет функция. У нас все более эксклюзивно.
— Вы некоторое время работали моделью и сотрудничали с ведущими мировыми домами моды. Этот период как-то сформировал личный подход к моде, к одежде, к стилю?
— Сформировал. Я стал ко всему этому относиться проще — к одежде, к трендам, ко всему. И в плане выбора вещей, и в плане того, где одеваться. Заказать себе вещь на маркетплейсе или пойти и купить себе футболку подороже в бутике — для меня сейчас разницы никакой нет. С возрастом критерии другие стали. Стараюсь исходить из личных критериев «нравится — не нравится», а не из того, что мне в рекламе на билборде или в журнале показывают.
— После триумфа в «Хрониках русской революции» наверняка появится куча предложений сыграть роли попроще — бандитов, гопников, наркоманов. Есть желание немного остановиться, выдохнуть и осмотреться?
— Может, уже посыпались, а может, куда-то за рубеж пригласят сниматься, всякое может быть. Я просто очень редко в этом смысле куда-то тороплюсь, не стремлюсь забежать за горизонт событий. Да, я могу где-то ускориться, импульсивно что-то предпринять, но в основном живу по принципу: будет день — будет пища. Если предложения посыплются — будем разбираться. Я пока сценарий несколько раз не прочитаю, никогда решения об участии в проекте не приму.
— А что говорят коллеги о роли Лютера?
— Вот, например, мои мама и папа считают, что я там самый хороший. (Улыбается.) И Сергей Гилев говорит: ходят слухи, что ты в сериале — самый лучший. А вот другие люди, я знаю, иного мнения. Но пока не было звонков, чтобы кто-то сказал: «Саша, ну ты в таком дерьме снялся и так хреново сыграл!» С критикой мне никто не звонил.
— У вас не возникает усталости играть постоянно антагонистов главных героев?
— У меня вообще нет проблем с тем, чтобы соизмерять и уравновешивать удельный вес антагонистов в своих ролях, и тем более, чтобы я от этого страдал или уставал. Такого нет и, я надеюсь, не будет. Считаю, что иллюзорный протогонистический баланс я выдерживаю, у меня достаточно положительных героев в моей фильмографии.
— Скажите, в каком вы сейчас семейном статусе?
— Без комментариев.Зато могу вам дать другой эксклюзив: я скоро открываю свою строительную компанию. Буквально на днях. Со своими друзьями, которые теперь станут партнерами, мы будем строить красивые загородные дома для людей.
— Этот бизнес вы рассматриваете для дополнительного заработка?
— Мне просто это вдруг стало интересным. Мои близкие друзья — строители-архитекторы давно состоялись в этой сфере. Как-то мы все вместе сидели в одном прекрасном месте за городом, пили вкусное пиво, ели шашлыки и подумали: ребята, нам так всем вместе хорошо, давайте еще все вместе займемся хорошим делом.
— Вы такой разносторонний. Боюсь даже спросить, какое у вас еще хобби есть?
— Я собираю книги ХХ века. И монеты старые.
— Большая коллекция?
— Нет, скромная. Но, когда попадается возможность на книжных развалах или блошиных рынках, обязательно что-то приобретаю.
— С обществом нумизматов общаетесь?
— Нет, у меня все не настолько серьезно.
— Книги какой-то определенной тематики собираете?
— В основном книги по биографиям известных людей. Еще часто покупаю книги в обложках, которые мне понравились своим дизайном, причем не всегда на русском языке. У меня есть одна книга на немецком языке, и я до сих пор не знаю, о чем она. Представляете? Но она так классно выглядит! Она такая старая и солидная, что ее наличие на моей полке всегда радует глаз и как-то греет душу.
— Даете свои книги почитать?
— Пока никто не интересовался. И вряд ли я буду отдавать их в чужие руки. Мне жалко! (Улыбается.) Я вообще к своим вещам, и в частности к книгам, трепетно отношусь. Моя однокурсница Маша Большова до сих пор мне не вернула книгу по этологии. Я уже устал ей писать сообщения. (Улыбается.)
— Мы напишем в журнале, и все будут ее стыдить: «Как ты могла так поступить?»
— И правильно! Так и напишите: «Маша, верни книгу Саше!» (Улыбается.)
0
40.00
